Участники дискуссии:
Сергей Линченко, автор исследований об истории Великой Отечественной войны, старший преподаватель ВолГУ,
Наталия Насонова, начальник отдела Центра документации новейшей истории Волгоградской области,
Александр Стризое, профессор ВолГУ, член Российского общества политологов (РОП), модератор исторической дискуссии,
Евгений Стельник, автор исследований об истории Сталинградской битвы, доцент ВолГУ.
САМЫЙ СТРАШНЫЙ ДЕНЬ
Сергей Линченко:
– Я думаю, слова о том, что 23 августа занимает особое место в истории Сталинградской битвы и всей Великой Отечественной войны, абсолютно справедливы. На тот момент времени в междуречье Волги и Дона наметился, я бы сказал, признак коренного перелома. Противник совершенно неожиданно для советской стороны осуществил очень быстрый прорыв от Дона к Волге, вышел к ней севернее города и закрепился на волжском берегу. Фашистская армия, как следует из мемуаров некоторых ее представителей, не предполагала, что с такой легкостью преодолеет столь значительное расстояние без сопротивления со стороны советских войск. Они остановились даже не в шаге, как им казалось, а в полшаге от заветной цели овладения городом. 23 августа, с одной стороны, противник добился колоссального успеха – он вышел к Волге и перерезал важнейшую водную артерию, а с другой – ему не удалось с ходу овладеть городом.
Евгений Стельник:
– События 23 августа назревали 2-3 суток. Основные усилия генерал армии Лопатин сконцентрировал вокруг Калача. Именно там находились основные силы 62-й армии. Кроме того, первый, неудачный, плацдарм немцы захватили севернее, в полосе 76-й пехотной дивизии. Этот плацдарм отвлек внимание Лопатина. Настоящий плацдарм находился еще севернее в районе Песковатки – Вертячего, но закрыть его сил уже не хватало, там была только одна 98-я стрелковая дивизия Баринова. Лопатин несколько раз обращался к командующему фронтом Еременко: его войскам нужно было усиление…
Александр Стризое:
– Речь о командующем 62-й армией генерале Лопатине – Василий Чуйков еще не командовал этой армией.
Евгений Стельник:
– Да, дело в том, что у Еременко были свои проблемы в полосе 64-й армии, именно туда 56-я танковая бригада ушла, и только в ночь на 23 августа Еременко позволил снять два полка 87-й стрелковой дивизии. А на это пустое место на среднем обводе выдвинулась 35-я гвардейская стрелковая дивизия Глазкова. Драма в том, что они неожиданно попали под удары противника. Немцы готовились, они двое суток накапливали на плацдарме войска 14-го танкового корпуса.
На мой взгляд, командование фронтом не успевало за ситуацией – у Еременко было много проблем. И этой ситуацией немцы смогли воспользоваться. Особенно драматично все сложилось для двух полков 87-й дивизии Казанцева: они шли в походных колоннах, но на них с рассветом налетают «юнкерсы», а потом на них выходят танки.
Александр Стризое:
– То есть мы видим, что, к сожалению, советское командование недооценило опасность и, можно сказать, утратило инициативу, не успело отреагировать.
Наталия Насонова:
– Отмечу, что уже с конца 41-го вражеская авиация совершала разведывательные налеты и в доктрине немецкого командования было уничтожение железнодорожных путей, транспортных магистралей и водного пути на Нижней Волге. И с этой целью к 30 июля 1942 года уже была выведена полностью из строя ж/д линия Сталинград – Тихорецкая, не работала линия Сталинград – Лихая.
Александр Стризое:
– А железная дорога на Москву еще работала к этому времени?
Евгений Стельник:
– 23 августа ее перерезала 16-я танковая дивизия противника.
Наталия Насонова:
– В результате массированных бомбардировок вооружение, боеприпасы и резервные силы были вынуждены выгружать за 250-300 км до города и доставлять автомобильным и гужевым транспортом. Пехота, как правило, шла в пешем строю. Действительно, немцы, по их ощущениям, были на грани коренного перелома, в шаге, как им казалось, от победы. События 23-24 августа – это остервенелая, беспощадная, бессмысленная, жестокая бомбардировка – были как раз связаны с желанием противника окончательно деморализовать жителей города и его защитников.
Евгений Стельник:
– Большой расход боеприпасов при бомбардировке сам по себе очень дорог. Но у немцев была здесь определенная логика. То же самое немцы делали с Воронежем, они сначала бомбили, а потом в город пошли танки. Есть документы, которые показывают, что командующий группой армий Б попросил помочь ему взять город. 16-я танковая дивизия уже вышла к Сталинграду, им казалось, еще немного – и город падет. Определенная варварская террористическая логика была: немцы думали, что сейчас город уничтожим и захватить его будет легче. Примерно так же они бомбили и Севастополь.
Александр Стризое:
– Итак, бомбардировка началась в 16.00, да?
Сергей Линченко:
– Да, она началась одновременно, как только советское местное руководство получило информацию от дирекции тракторного завода о том, что к северной проходной вышли немцы. Это была совершенно полная неожиданность. Именно в этот момент начинается бомбежка, которую мы называем бессмысленной, террористической. С немецкой стороны ничего бессмысленного там не было, там была железная логика.
Обращаю внимание на то, что в течение первых 2-3 дней после 23 августа противник, во всяком случае, по предприятиям в северной части города серьезных ударов не наносил. Одиночные по каким-то малозначимым участкам заводской инфраструктуры были. Но основной удар пришелся по жилому фонду.
Основная масса бомбовой нагрузки – это жилой фонд, они прекрасно понимали, что жилой фонд – это деревянные постройки. И поэтому они сделали все с учетом погодных условий, чтобы использовать эффект массовых пожаров, которые мы видели и в Ковентри, и в Дрездене.
Плюс к этому – паника, полная дезорганизация. Надо сказать, что они на пару дней добились этого на территории города в центральной и северной части: управление городом было потеряно.Эти деструктивные последствия бомбардировки не оказали ожидаемого немцами эффекта: их остановили и не дали продвинуться с севера, как они предполагали.
Евгений Стельник:
– Мощные бомбардировки были 30 августа и 2 сентября. В те дни, когда 4-я танковая армия немцев уже шла по городу. Кстати, самая первая бомбардировка Сталинграда была 23-го, но не августа, а июля. И она наносилась по южной части города, по Бекетовке, Сарепте и Красноармейскому району. Но в это время Сталинградский корпусной район ПВО успешно отражал атаки немецкой авиации. Именно в этих районах были первые погибшие и раненые. Согласно документам налет 23 августа удалось с большими потерями отбить, но налеты 24 и 25 числа уже полностью сожгли город.
СТЕРЕТЬ С ЛИЦА ЗЕМЛИ
Александр Стризое:
– Чего в итоге достиг противник этой бомбардировкой, начавшейся 23 августа?
Наталия Насонова:
– Город был разрушен полностью, по данным исследователей – на 60-90% были уничтожены Ворошиловский и Ерманский районы, почти 43 тыс. погибших. Оказалось разрушено все городское хозяйство – водопровод, вся инфраструктура. Библиотечный фонд был почти полностью уничтожен. Что касается архивов, то к тому моменту и партийный, и государственный были эвакуированы в Уральск.
Александр Стризое:
– Я хотел бы подчеркнуть, что это был холодный циничный расчет. Расчет не просто захватить город, но и породить панику у гражданского населения, деморализовать войска. Речь шла не о каких-то случайных совпадениях. Что же происходило в самом городе, кто встретил противника, были ли войска, как реагировало местное руководство на события 23 августа?
Сергей Линченко:
– Я думаю, что в событиях, которые начали развиваться севернее города и в непосредственной близости от тракторного завода, колоссальную роль на первых порах сыграли рабочий класс и трудящиеся города, занятые на крупнейших предприятиях, таких как Сталинградский тракторный, заводы «Баррикады», «Красный Октябрь».
Потому что они были к осени 1941 года организованы в местные части и соединения народного ополчения. В течение первого года войны их состав постоянно совершенствовался.
Эти подразделения народного ополчения носили характер учебной воинской части, которая периодически проводила сборы и без отрыва от производства готовила по большому счету пополнение для фронта. Люди овладевали воинскими специальностями. Это все носило характер достаточно четкой и планомерной подготовки.
Александр Стризое:
– Кроме них, какие еще были подразделения?
Сергей Линченко:
– Если не ошибаюсь, на территории Сталинграда к 23 августа находилось порядка двух рот 10-й дивизии НКВД. Военные училища, которые у нас располагались, – политическое сталинградское, авиационное, плюс к этому у нас был танковый учебный центр.
Евгений Стельник:
– Военно-политическое училище в ночь на 24 августа пошло в бой. И хочу обратить внимание, что сыграло свою роль не только ополчение – они, конечно, выиграли время, но основную тяжесть боев вынесли армейские части из спешно созданных за ночь 23 августа опергрупп.
Что касается ополчения, достаточно яркое описание их боя дал заместитель командира батальона Сазыкин. Яркое и драматическое. Ополченские батальоны сходили в одну атаку 25 августа и понесли серьезные потери. Фронт срочно создал в ночь 2 группы – группу замкомандующего фронтом Коваленко и группу начальника танковых и механизированных войск фронта Штевнева.
В эти оперативные группы были собраны все части, которые только было можно найти. 24 августа они начали наступать навстречу друг другу и этим поставили немецкое командование в сложное положение. Немцы на усиление бросили 60-ю моторизованную дивизию и с большими трудностями, но удержали ситуацию в своих руках.
С ПУЛЕМЕТОМ ДЕГТЯРЕВА
Сергей Линченко:
– Кстати, по воспоминаниям участников ополчения из числа работников «Красного Октября», там описывается ситуация, которая очень ярко демонстрирует, чем собственно воевали и чем встретили 23-е.
Человек пишет о том, что «я после смены получил приказ взять свои документы на поселке, надел парадный пиджак, потому что там был партбилет, и явился на завод. Там нас построили и вечером 23-го числа колонной выдвинулись в расположение тракторного завода».
Так как Сталинград был крупнейшим центром танкостроения, тут были, как я понимаю, значительные запасы оборудования, комплектующих для танков, в том числе и ручных пулеметов Дегтярева в танковом варианте.
И вот тот человек вспоминал: «Нам выдали 2 тысячи ручных пулеметов Дегтярева, в масле еще, со склада». И вот эти люди выдвинулись к границам завода и вступили в бой.
Противник не предполагал, что он столкнется, с одной стороны, с определенным количеством советских танков, которые осуществляли обкатку 23 августа. Немцы вышли как раз на эти зенитные батареи, которые прикрывали аэродром тракторного с севера, и на танковый центр.
На Сталинградском тракторном в 42-м был колоссальный выход продукции. Если не ошибаюсь, 60 танков в сутки! Можете себе представить?
Правда, танки шли без определенной части комплектующих, без прицелов, уж тем более без радиостанций. Но этот танк шел в бой и мог поражать противника. Конечно, враг не ожидал такого сопротивления.
А к вечеру 23 августа уже начали подтягивать силы, тем более что Волжская речная флотилия начала принимать активнейшее участие силами своих подразделений морской пехоты, они закрепились на берегу.
Но драма состояла в том, что противник вышел севернее города, он перерезал единственную железнодорожную ветку, которая соединяла с Заволжьем, там была паромная переправа железнодорожная, в районе Латошинки. И они все это отрезали.
ПОДВИГ ЗЕНИТЧИЦ
Александр Стризое:
– В советское время традиционно говорили о подвиге девушек-зенитчиц, которые остановили немецкие танки. Этот эпизод имеет такое же важное значение, как подчеркивалось ранее?
Наталия Насонова:
– Я думаю, безусловно, потому что фактически, если посмотреть карту расположения зенитных батарей вокруг города, там была наибольшая концентрация, если не ошибаюсь, – полк зенитный был развернут в батареях.
Другой вопрос, имели ли они бронебойные снаряды. По тем временам если зенитное орудие наносит удар даже фугасным снарядом по танку, то мало не покажется, что называется.
Евгений Стельник:
– Есть документы с немецкой стороны – описание боя разведбатальона 16-й танковой дивизии противника. Зенитчицы сутки держали их под огнем! 85-мм снаряды уверенно поражали танк. У нас есть описание этих боев.
Зенитные батареи сражались так, что несколько раз немецкая разведка штурмовала одни и те же позиции. Это очень яркий, по-настоящему героический сюжет.
Наталия Насонова:
– Отмечу постановление Сталинградского городского комитета обороны от 23 августа о вооружении как раз теми самыми автоматами, которые были еще в масле. Это было четкое решение – направить части народного ополчения, вооружив их за счет того, что имелось на заводах. А было как раз 1200 автоматчиков и порядка 60 танков. И все это было брошено на врага.
СЕКРЕТНАЯ КОМИССИЯ
Александр Стризое:
– Кстати, как действовали органы власти в момент этих событий? Не секрет, что в Сталинграде в это время находилась комиссия Госкомитета обороны во главе с Георгием Маленковым. О деятельности этой комиссии традиционно мало говорилось.
С другой стороны, были воспоминания бывшего первого секретаря Сталинградского обкома партии Чуянова, который тоже описывал реакцию руководства города и области на эту бомбардировку. Что нового мы знаем сейчас?
Сергей Линченко:
– Если говорить о комиссии Маленкова, то история Сталинградской битвы демонстрирует нам уникальный случай. Комиссия Маленкова занималась Сталинградом дважды. Первый раз она направлена сюда в июле-августе 42-го, помимо Маленкова, военную власть осуществляли Жуков и Василевский. Когда Жуков спустя 3 дня уехал, власть перешла к Василевскому. А второй раз комиссия Маленкова работала здесь в феврале-апреле 43-го уже после битвы.
Отношение к этой комиссии до недавнего времени было сложным. Мемуаристы – Жуков, Хрущев – упоминали, что Маленков был под Сталинградом, но, как правило, с резко негативной оценкой его деятельности.
Но судя по тем данным, которые мы имеем на сегодняшний день, комиссия осуществляла координацию деятельности в условиях, когда в течение нескольких дней фактически ситуация в городе характеризовалась отсутствием какого бы то ни было управления.
То есть власть фактически была сконцентрирована на каких-то отдельных участках – например, на территории завода.
Кстати, есть воспоминания, как Георгий Маленков вечером 23 и 24 августа непосредственно у проходной тракторного завода беседовал с танкистами, которые принимали участие в отражении прорыва немцев.
А еще комиссия занималась до начала боев за город координацией деятельности предприятий фактически в условиях полуокружения и отсечения города от прямой связи с тылом и с Москвой.
После 23 августа в ее полномочия также входила координация вопросов, касающихся, в первую очередь, эвакуации предприятий.
ПОГРЕБЕННЫЕ ЗАЖИВО
Евгений Стельник:
– На мой взгляд, читая Чуянова, его дневник, я вижу там растерянность. Это было тяжелое, серьезное, оглушающее событие. Здесь трудно было не растеряться. Население столкнулось с необходимостью выжить, спасти самих себя.
А ведь были огромные бесконечные пожары, Чуянов пишет, что с пожарами не очень-то и боролись, фактически не справлялись. И здесь, на мой взгляд, местная власть уступала власти военных.
Наталия Насонова:
– Я отмечу, что нигде в документах, ни обкома партии, ни облисполкома, ни Сталинградского комитета обороны, сведений о деятельности комиссии Маленкова не говорится. А что касается растерянности властей, то в условиях разрушенных коммуникаций это было неудивительно.
Косвенное подтверждение – доклады, информация секретарей районных комитетов партии, которые говорят о том, что им информация с большой задержкой поступает. Вот на минуточку – задержка газеты «Сталинградская правда» доходила до 20 дней.
То есть о каком оперативном руководстве можно говорить? А что касается реакции жителей Сталинграда, то мне хочется сказать о тех, кто помнит, кто был очевидцем этих событий, они, конечно, звучат все тише и тише и практически исчезают. Уже не существуют в том формате, в котором наше поколение помнит уроки Памяти, уроки Мужества, встречи с ветеранами. Воспоминания записаны и хранятся в волгоградских архивах.
Приведу цитаты авторов воспоминаний: Бутяев Павел Иванович, ему было 6 лет, описывает события августа 42-го так:
«...Страха у детей моего возраста не было, наверное, мы не понимали, что это такое. Во время бомбежки вылезали из щелей и глядели, как пикируют фашистские самолеты. Большую радость доставляла ловля сброшенных ими листовок.
В августе 42-го налеты участились, сгорел трамвайный парк, по улице бегал табун лошадей, было голодно, ели конину. Паек давно перестали давать, сгорела кондитерская фабрика.
Принесли оплавленный сахар, зерна кофе, а с территории зоопарка убитую птицу. Спасибо пацанам 10-12 лет, они были и добытчиками, и кормильцами...»
А вот воспоминания Пономарева Алексея Дмитриевича, ему было 13 лет:
«...День 23 августа забыть невозможно – тучи фашистских самолетов со смертоносным грузом закрыли солнце… На город посыпался град бомб.
Через дом от нас около убежища упала бомба, где находилась семья из 5 человек. Мать с двумя детьми оказалась погребенной заживо.
Отца с малым ребенком удалось откопать.
Погиб мой школьный товарищ Саша. Было страшно и обидно – за что нам все это? Люди гибли и рождались одновременно.
2 сентября 42-го в нашей семье на свет появился мальчик, мой брат. Он родился в темном бомбоубежище, во время сильной бомбежки...»
Долматова Наталья Николаевна была медработником, вот ее воспоминания:
«...23 августа находилась дома по адресу: ул. Гоголевская, 11б.
Во двор попала бомба, разрушив сразу 5 домов. В водопроводном люке пряталась беременная женщина. Я сопроводила ее в подвал дома № 11 по ул. Мольской, там приняла роды, появился мальчик.
С 23 августа по сентябрь приняла роды у 3 женщин. 25 августа была мобилизована, отправлена в штаб НПВО Ерманского района, работала в поликлинике. Медперсонала практически не было.
Самостоятельно пришлось ампутировать ногу 6-летней раненой девочке, ее эвакуировали за Волгу.
Сильные бомбардировки продолжались, на наших глазах разорвавшейся миной убиты несколько красноармейцев.
По приказу командира взвода товарища Трусова принимала раненых в подвале поликлиники до 11 сентября, до приказа выезда за Волгу...»
БЫЛА ЛИ ЭВАКУАЦИЯ?
Евгений Стельник:
– Интересный вопрос об эвакуации населения, его поднимал еще маршал Тимошенко, командующий фронтом, впервые – еще 17 июля. Он ставил вопрос о вывозе детей, женщин. Но есть важный нюанс. Гражданское население работает на заводах и предприятиях, а все заводы делали военную продукцию. Даже консервный выпускал реактивные снаряды. Но если рабочие мужчины остаются в городе, с ними остаются женщины и дети. Вскоре Тимошенко ушел в отставку. И когда в Ставке получили данные о потерях по Миллерово, вопрос об эвакуации из повестки ушел.
Сергей Линченко:
– К тому же мы не должны забывать, что оборонное производство было переведено на казарменное положение. Покидаешь производство – соответствующим образом тебя уже рассматривают…
Евгений Стельник:
– Мой прадедушка был уволен с завода «Красный Октябрь» 23 августа в 5 часов вечера. У него было предписание переправиться за Волгу самостоятельно. Эвакуация – это очень тяжелый вопрос. С эвакуацией запоздали безусловно. Эвакуировать сотни тысяч людей сложно, куда их эвакуировать? А за Волгой – степь, пропускная способность железной дороги – небольшая.
Но, с другой стороны, 10 августа немцы бомбили Школьный аэродром, а 11 августа семьи партийных и руководящих работников были вывезены в Палласовку в кумысолечебницу. Так что здесь есть и моральные вопросы. Ведь эвакуация началась только 23 августа, когда все переправы были уже разбиты. По-настоящему эвакуация развернулась только 1 сентября и шла до 10-12 числа, пока фашисты не вышли на центральную переправу. По немецким данным, к концу сентября в городе осталось 200-250 тыс. мирного населения.
А сколько удалось эвакуировать – это сложный вопрос, говорят о 100–50 тысячах. В тех условиях статистика не велась.
Наталия Насонова:
– В своем труде «Сталинградская битва» Самсонов приводит данные о том, что с конца августа по октябрь по двум районам города – Ворошиловскому и Краснооктябрьскому – было эвакуировано 65 и 60 тыс. соответственно. Эвакуация шла стихийно, не будучи централизованно организованной.
Сергей Линченко:
– Когда мы говорим об эвакуации, мы должны делать определенные поправки на эвакуацию гражданского населения и на эвакуацию предприятий. Надо сказать, что первая эвакуация из Сталинграда была осуществлена еще ранней осенью 41-го, когда заводом имени Кирова были эвакуированы все произведенные и накопленные на тот момент отравляющие вещества – химоружие.
И с этого момента на предприятии его уже не производили, а занимались производством исключительно химических накидок и оборудования для дегазации.
Пример завода № 264 – Судоверфи – очень интересный. Поступило распоряжение эвакуировать предприятие. Это был фактически единственный случай из крупных предприятий Сталинграда, когда эвакуация прошла идеально.
Они полностью вывезли весь завод. Но потом выяснилось, что территория не оккупируется, и очень быстро встал вопрос о восстановлении производства хотя бы в масштабах танкоремонтного предприятия.
А оборудование не находили – его вывезли за Волгу, куда-то далеко не увезли, но найти его фактически так и не смогли.
Александр Стризое:
– Известен факт, что пассажирскими судами были предприняты попытки вывезти людей вверх по Волге.
Сергей Линченко:
– Сегодня не до конца ясно – кого вывозили, что там были за представители, какие группы населения. Известно, что, помимо гражданского населения, были представители госструктур, вывозились ценности… Но факт остается фактом – после того, как 23 августа немцы вышли к Волге севернее Сталинградского тракторного завода, всякое движение вверх по Волге прекратилось, было прервано.
ПЕРЕЛОМНЫЙ МОМЕНТ
Евгений Стельник:
– Подводя итоги дискуссии, отмечу, что прорыв к Волге стал на самом деле очень серьезной проблемой для немцев. «Северный мост», или «наземный мост», как они его называли, доставил им много неприятных хлопот. Немцы прорвались к Волге, но сразу стали и получать мощные удары от частей РККА.
Получилась интересная ситуация – самые боеспособные части 6-й полевой армии пошли на «северный мост», но не в Сталинград. И это самое большое наше счастье. То есть стоит задача брать Сталинград , но основные силы задействованы на «северном мосту», который немцы взяли 23 августа и удерживали.
Что касается бомбежки города, это очень драматическая ситуация, но она сыграла немцам плохую службу.
Во-первых, они израсходовали очень много бомб. Мы читаем немецкие документы: им бомб стало не хватать, они сбросили очень много на мирное население. Теперь они летают с половинными бомбовыми запасами. Второе – они превратили Сталинград в руины. Для немецких самоходок, которые войдут в город, это станет гигантской проблемой.
Сергей Линченко:
– Я соглашусь с коллегой, события в северной части города, которые начинаются с 23 августа и продолжаются вплоть до октября, сыграли колоссальную роль в битве на Волге.
В течение трех дней советская танковая армия потеряла 800 машин.
Из-за чего? Из-за того, что было полное господство авиации противника.
Успех немцев на начальном этапе битвы в значительной степени был построен на господстве в воздухе. И поэтому все колоссальные усилия, которые предпринимались, все они отбивались со значительнейшими потерями с нашей стороны. Но они сыграли колоссальную роль в изменении всего замысла, который, в свою очередь, постоянно менялся. 13 сентября, когда они вышли к Мамаеву кургану, на вершину, и это продвижение, с одной стороны, было опять-таки неожиданным, а с другой – противник столкнулся с таким ожесточенным сопротивлением, на которое он просто не рассчитывал. И немцы были вынуждены на ходу менять тактику. Для них это было достаточно сложно. Они втягиваются в сражение, которое они сами и заварили, а в конечном итоге выяснилось, что у них нет действенных рецептов по одержанию победы в этом сражении.
Наталия Насонова:
– Я эмоционально оценю, не с точки зрения тактических выигрышей и проигрышей. Война шла не только на полях сражений, шла и информационная война. Эта трагедия дала такой моральной силы бойцам Красной Армии отстаивать каждую пядь своей земли, информационный повод для советской пропаганды в хорошем смысле этого слова мотивировать бойцов. Мотивация и так была – защищать свою землю. Но здесь наступает коренной перелом.
Александр Стризое:
– Подводя итог нашему разговору, скажу, что события 23 августа были страшным, грозным вызовом, который бросила война как гражданскому населению Сталинграда, так и воинам, оборонявшим город, а также руководству. Но даже описание событий 23 августа и последующих дней показывает, что несмотря на панику, несмотря на все утраты, несмотря на целый комплекс страшных проблем, которые обрушились на головы людей, они смогли достойно ответить на этот вызов. И я думаю, что, может быть, с этого дня начался путь к тому морально-психологическому перелому, который и обеспечил нашу победу в Сталинградской битве.
Видео- и полную текстовую версии проекта «Исторический клуб» можно посмотреть на сайте vpravda.ru.
СЪЕМКИ ПРОЕКТА ПРОХОДИЛИ НА ПЛОЩАДКЕ Исторического парка «Россия. Моя история», РАСПОЛОЖЕННОГО ПО АДРЕСУ: Волгоград, Набережная 62-й армии, 1б (пойма реки Царицы). ЭКСКУРСИИ ПО ИНТЕРАКТИВНЫМ ЗАЛАМ: ВТ-ЧТ С 10.00 ДО 18.00, ПТ–ВСКР С 10.00 ДО 20.00.
