ПОМЕШАЛА УЧЕБЕ ВОЙНА
Чувствует себя Александра Ивановна, как говорится, в соответствии с возрастом. Жалуется – мол, слышать стала плохо, часто память подводит. Но о Великой Отечественной рассказывает так, как будто все это было вчера, а не 80 лет назад.
В 1940 году жила Шура в том же хуторе Лещеве, было ей всего 16.
После начальной школы в родном Лещеве ездила учиться в «семилетку» в Райгороде, увлекалась спортом, а потому поступила в Сталинграде в физкультурный техникум, хотела стать учителем, но получить диплом не смогла: на страну нагрянула беда – война…
– 22 июня 41-го Молотов объявил по радио о нападении Германии на Советский Союз, и учебу мне бросить пришлось, – вспоминает Александра Ивановна. – Вернулась я в свой родной хутор, чтобы работать.
Вместе с такими же 16-17-летними девчатами Шура трудилась лесорубом, выполняя тяжелую мужскую работу.
– Так я еще до вступления в армию заслужила право называться тружеником тыла, – говорит ветеран.
Копали окопы возле Райгорода, под Светлым Яром, где ожидали фашистов, но прорвались они в Сталинград из Котлубани.
– Гитлер гнал своих солдат на Сталинград, очень хотелось ему овладеть именно этим городом, – говорит Александра Ивановна. – Но Бог этого не допустил, Бог русским всегда помогает.
Два брата Александры, Иван и Андрей, родной и двоюродный, в армию ушли еще в 1940-м, служили в Бресте к началу войны и на обоих потом пришли похоронки – погибли где-то в Восточной Пруссии…
И САНИТАРКА, И ПОВАР
К 1942 году почти всех мужчин из Лещева забрали на фронт. Дошла очередь и до девчат.
Осенью вместе с 10 ровесницами и подругами Шура ушла в армию, еще 6 девчат к ним добавились из поселка Пролейка, который был тогда райцентром.
– Прибыли мы в хутор Барбаши, – вспоминает Александра Ивановна. – Там тогда стояли части 15‑й стрелковой дивизии 57‑й армии, был в том числе и медсанбат, командовал им офицер в звании капитана.
Шура с ровесницами служила в отряде, который был за медсанбатом закреплен, ухаживали за ранеными – кормили, купали, обстирывали.
– Кормишь, бывало, раненого бойца, а он плачет и не хочет есть, а ты его уговариваешь сама сквозь слезы, – вздыхает Александра Ивановна. – Потом перевязки делали.
Шура выполняла в отряде обязанности и санитарки, и повара, иногда еще и связиста, а по воинскому званию была рядовым Красной Армии.
В декабре 42-го медсанбат вместе с закрепленным отрядом, где служила Шура, перебазировался в Сталинград, обосновался в Кировском районе, недалеко от Соленых прудов, жили той суровой зимой в землянках, вырытых собственноручно.
– Но мы готовы были все выдержать, все вытерпеть, лишь бы разгромить фашистов, – вспоминает Александра Ивановна. – И вот в начале 43-го погнали наши бойцы немцев прочь от Сталинграда, наступила победа в битве, а фронт стал двигаться на восток.
Госпиталь перевели сначала в Ростов, оттуда – в Подмосковье, в город Клин, потом – в Бологое, райцентр Тверской области, чтобы принять пополнение, но не успели – ночью он подвергся бомбардировке фашистов, Шура тогда чудом выжила.
«ВПЕРЕД! МЫ РУССКИЕ!»
– Нас, оставшихся в строю, на следующий день пешком повели до соседнего города Ржева, – вспоминает ветеран. – Там мы долго стояли на Волге, разделяющей пополам этот город. Волгу с тех пор я люблю…
Затем на фронтовом пути рядовую Шурочку ждали освобождение Литвы, Польши и, наконец, Кенигсберга.
– В нем мы надолго задержались, – говорит ветеран. – За этот город шли тяжелые бои. Когда наши войска им овладели, в нем мы и остались до конца войны, на Берлин не пошли.
О событиях тех дней Александра Ивановна рассказывает с большим волнением – ее возмущают искажения истории, которые намеренно допускают наши западные современники.
– Когда мы уже передислоцировались ближе к Кенигсбергу, – вспоминает ветеран, – на каждой машине наступающей Красной Армии была какая‑либо надпись, так вот на козырьке нашей красовались такие слова: «Вперед! Мы русские!». И мы тогда очень гордились этим. Тем, кто сейчас говорит, будто Красная Армия в то время оккупировала Польшу, Прибалтику, Чехословакию, мне хочется плюнуть в глаза. Мы освобождали мирных жителей от фашистских захватчиков!
После Победы Шура демобилизовалась в 45-м, приехала в знакомый Пролейский район работать.
«ЛЮБИТЬ НАДО РОДИНУ»
Трудилась Александра Ивановна инспектором в районном отделе соцобеспечения, начисляла пенсии бывшим раненым бойцам, за некоторыми из них ей в свое время довелось ухаживать в госпитале.
Были это, как правило, ровесники Шурочки и чуть ли не все стали инвалидами – кто без руки остался, кто – без ноги, у большинства – нет родных, погибли на фронте.
Жили молодые покалеченные фронтовики в Николаевке, там в райцентре располагался интернат для инвалидов войны. И Шура вновь помогала парням, как тогда, во время боев под Сталинградом.
Затем переехала в соседний регион, много лет работала статистиком в больнице города Донецка в Ростовской области.
Ушла на пенсию в 55 лет, а спустя два десятилетия, когда осталась совсем одна, вернулась в родной хутор Лещев.
– Муж с сыном умерли, – рассказывает она. – Там никого у меня уже не было... А здесь сестра моя жила, у нее муж погиб на фронте, и вот родственники меня приютили... Жаль только, что старых фотографий моей семьи никаких не сохранилось, растерялись все при переездах...
На пиджаке парадного костюма ветерана, который она надевает по праздникам, множество госнаград, в том числе орден Отечественной войны II степени и медаль «За оборону Сталинграда».
У нее 42 года трудового стажа, не считая службы в армии, есть удостоверения участника Великой Отечественной войны, труженика тыла и ветерана труда союзного значения.
Школы в Лещеве нет, но из соседней Покровки на каждую памятную военную дату к участнице Сталинградской битвы, ветерану войны Александре Ивановне Москаленко приезжают ребята – поздравить и пожелать крепкого здоровья и еще долгих-долгих лет жизни.
– Теперь тоже время непростое, но мы все преодолеем, нам тогда, в 42-м, тяжелее было, – говорит Александра Ивановна, родственник которой Александр из Ленинска добровольцем участвует в специальной военной операции. – Жить надо. Любить Родину надо – и большую, и малую. Тогда все у нас будет хорошо, правильно...
