«Ни один не вышел из строя»: как советские призывники воевали в Афгане

«Кто боится – выйти из строя»

Сам он родом с севера, из поселка Жешарт Республики Коми. Оттуда его в 18 лет и призвали на срочную службу в пограничные войска

16 апреля 1985 года. Шесть первых месяцев призывник провел в учебной части на территории Казахстана, где получил специальность «наводчик–оператор боевой машины пехоты (БМП) –1».

Новобранцев учили стрелять из пушки, пулемета и автомата, оказывать первую помощь, выживать в стрессовых ситуациях. Затем распределили по группам  – та, в которую попал Хоруженко, должна была ехать на границу с Афганистаном.

– Нас, северян, практически всегда призывали в погранвойска на южные границы, – рассказывает Андрей Хоруженко. – Поэтому никакой опасности мы поначалу не почувствовали. Куда точно везут, нам не сообщили. Прибыли на место – горы, река, гарнизон. 

Нас построили, и подполковник объявил, что мы прибыли на афганскую границу, служить будем за речкой, и сказал: «Кто боится участвовать в боевых действиях, выйдите из строя, оставим вас служить в Союзе».

Не вышел никто.

Позже всех разбросали по разным гарнизонам. Андрей попал в «Сархад», по названию близлежащего кишлака – это на северо–востоке Афганистана в провинции Горный Бадахшан. Первое время пришлось адаптироваться, было тяжело – почти четыре тысячи километров над уровнем моря.  Но со временем привыкли.

– У нас была иностранная карта, мы линейкой измеряли расстояния, – вспоминает полковник. – От нашей заставы до Советского Союза по прямой было примерно 2 км, до Индии – 90 км, до Китая – около 52 км, до Пакистана – 12. Наш гарнизон находился в точке пересечения разных стран. Мы охраняли советскую границу с внешней стороны, находясь в Афганистане. Когда наши войска были введены в республику, начались безобразия вдоль границы – обстрелы советских солдат, переходы различных групп, доставлявших наркотики и оружие.

Небольшой гарнизон, располагавшийся на возвышении, был обнесен колючей проволокой, службу несли несколько взводов.

В задачи подразделения входило перекрытие караванных троп, выход в дозоры, сопровождение колонн, участие в различных локальных операциях.

Там, на высотах гор Памира, и проходила служба Хоруженко следующие полгода. Потом их отряд перебросили западнее, в горячую зону, где солдаты в ущелье должны были обустроить новый гарнизон «Умоль», чтобы контролировать заданную территорию. Там он прослужил еще год.

Гепатит косил десятками

– За лето, помимо боевой задачи, у нас была цель – обжиться, на том месте были только окопы, вырытые во время боевой операции, и больше ничего, – рассказывает  Хоруженко. – Мы рыли землянки, сами строили себе жилища, столовую, баню – все из камней. Сразу раскрылись многие умения ребят – строителей, каменщиков, плотников. Все было на уровне средних веков, как и у местного населения. В яме голыми ногами замешивали глину, которой везде было много, добавляли солому и строили. Помимо этого, каждую ночь приходилось проводить на боевом посту. Все время начеку, расслабляться нельзя.

На заставе примерно 100 человек: взвод пехоты, минометный батальон, взвод повышенной боевой готовности, саперы, кинологи, экипаж зенитной установки.  Многих перебрасывали для усиления позиций, поэтому людей постоянно не хватало, дежурили круглосуточно.

 – Еще была страшная вещь – гулял гепатит, который косил людей десятками. В других гарнизонах ребят одолевал брюшной тиф, – вспоминает ветеран. –  За больными сразу прилетал вертолет и увозил в Союз, в госпитали. Мы этого очень боялись.

Жили практически без условий – спали в землянках, окопах, боевых машинах. Из протекающего рядом арыка воду брать и купаться  запрещалось, так как им пользовались местные жители, а они жили, как в каменном веке, – в небольшом доме с каменными полами, стенами и очагом. Обрабатывали деревянной сохой маленький клочок земли, ели грубую пищу и часто болели.

Воду разрешалось брать только из горной речки, которая находилась за крутым склоном. Еду, доставленную на вертолетах, готовили в дровяной печи. В ущельях было много пауков, скорпионов, змей.

Держаться вместе

Часто на помощь советским военным приходила военная авиация.

– Как–то сопровождали мы колонну, везли дембелей – около 10 человек, во главе с офицером, и на обратном пути попали в засаду моджахедов, – вспоминает Хоруженко.

Первую машину расстреляли в упор, убили сразу  земляка Хоруженко – наводчика–оператора. Завязалась перестрелка. 

 – Наша БМП шла третьей в колонне,  – рассказывает ветеран.  – Из гранатомета попали в двигатель, мы успели эвакуироваться и унести боеприпасы в разрушенный караван–сарай. Потом машина загорелась и осталась там навечно. Было темно, не видно, откуда стреляли – только плотный огонь.

Помощь пришла быстро, выручили «вертушки», моджахеды их боялись и отступили. Но в том бою несколько человек были убиты, более десяти ранены – их сразу увезли в госпиталь.

Младший сержант Хоруженко получил контузию. Считает, что чудом тогда выжил. К слову, военный корреспондент Александр Сладков уже в наши дни снимал фильм «Секретная миссия. Афганский рубеж», где рассказывал и про эту засаду, и про кровавый бой советских ребят с «духами». 

А еще Хоруженко помнит, как чуть не сорвались в пропасть, проходя горный перевал, как уцелели при уничтожении соседнего гарнизона царандоя (местная милиция) бандитами, как переправлялись через страшные горные реки, как пережили два землетрясения…

– Страшно, было очень страшно! Но больше всего боишься, что что-то неправильно поймешь или сделаешь, а от этого пострадают другие, – признается полковник. – Ответственность большая. Мужской коллектив не может жить без стычек, но мы понимали, что основная наша задача – держаться вместе, помогать друг другу. Взаимовыручка, чувство локтя – для нас это были не пустые слова, в одиночку, в тяжелых боевых условиях там не выживешь.  

«Служба – мое призвание!»

За войну в Афгане Андрей Хоруженко был отмечен государственными наградами, но и потом службу не оставил – поступил в Волгоградскую высшую следственную школу. На четвертом курсе женился и остался жить в нашем городе.

Воспитал двух дочерей и уже дважды стал дедушкой прекрасных внуков.

– Как надел погоны в 18 лет, так и не снимаю до сих пор, – говорит полковник. – Служить Родине – это мое призвание!