О том, что такое война, Андрей Торбин, замдиректора Волгоградского авиационно-спортивного клуба «Юный ястреб», знает не по фильмам. Около двух десятков лет назад ему, военному разведчику, довелось на бронетранспортере, пешком, а то и ползком пройти чуть ли не всю Чеченскую Республику, где в те дни полыхала война. По давней традиции все мужчины в семье Андрея Торбина носят военную форму. Вот и Андрей, отслужив срочную службу в ВДВ, поступил, уже будучи прапорщиком, в военное училище в Алма-Ате. О службе в разведке – его рассказ от первого лица.

Щелкните по изображению, чтобы открыть его в новой вкладке в полном размере.

Не верьте фильмам о войне 

... В 1993 году нас, курсантов, вызвали принимать присягу Казахстану, однако большинство из нашего состава, и я в том числе, сделать это отказались. Тогда, не дав доучиться год, нам выдали дипломы. Я перевелся в Волгоград, в 20-ю гвардейскую дивизию,  где меня определили в 68-й разведывательный батальон. 

Был командиром взвода, командиром роты, замкомандира батальона по воспитательной работе. А в 99-м наш батальон направили в Чечню для проведения контртеррористической операции.

Профессия военного разведчика, по представлениям далеких от нее людей, овеяна романтикой боев и подвигов – спасибо фильмам и сериалам. Не верьте им. Если снять реальную ленту о буднях разведчиков, поверьте, она будет неинтересна зрителям. 

Это в кино у разведчиков чуть ли не в каждом разведвыходе происходит боестолкновение. На самом деле наша задача – скрытно выдвинуться в направлении противника, получить необходимую информацию и так же скрытно вернуться назад.

А если разведгруппа вступает в бой, значит, она не выполнила свою боевую задачу, иными словами бой для разведчиков – последнее дело. Даже когда тебя загонят в угол, все равно необходимо выкрутиться и уйти, не вступая в боестолк­новение.

Слово офицера 

Первые недели две после прибытия в Чечню все мы были в большом напряжении, шарахались от каждой тени. Но вскоре попривыкли, война стала обыденным делом.

К тому же мы к этой командировке самым серьезным образом готовились – полтора месяца на Прудбое днем и ночью бегали, стреляли, прыгали. Потому у нас и потери были минимальными.

Андрей Торбин во время службы в армии.

В то время на войну старались не брать бойцов, прослуживших менее полугода, и  дембелей тоже старались не трогать. Правда, в нашем батальоне разведки все как один дембеля подали рапорты с просьбой отправить их в Чечню.

У меня в роте снайпер был, Рома Шубин – так он неделю не дожил до дембеля, погиб. А его ждали дома родные, невеста, свадьба уже намечена была…

У меня самого тогда уже была полуторагодовалая дочка, сыну было три года.Жили с женой на съемной квартире. Но я пришел к ней и заявил, что тоже на войну поеду!

Сказал: «Я офицер, я этих пацанов учил, так что же теперь отправлю их на бойню, а сам стану в тылу отсиживаться? Да я себя как офицера, человека уважать перестану, да и ты не сможешь!» 

Супруга отнеслась к этим словам с пониманием. Единственное, попросила дать слово – когда буду ходить на боевые задания, не стану никогда снимать бронежилет. Я и в самом деле его  не снимал – потому что никогда не надевал. 

Дело в том, что разведчики на задание в бронежилетах не ходят, это для них лишний груз. Бегать и прыгать по горам в «бронике» не получится! Лучше взять с собой в горы то, что там действительно необходимо  – боеприпасов побольше и воду.

Здесь не равнина 

Тактика действий наших войск в горно-лесистой местности Чечни существенно отличается от равнинной. Например, боевая техника в горах – скорее обуза, она там очень уязвима.

Соответственно полномасштабных боевых операций с участием танков, боевых машин пехоты в горах проводить нельзя.

В горах, в отличие от степных районов, тяжелая техника бойцам не помощник.

Приходилось многому учиться. Вот, например, запомнилось такое задание. Дело было под Толстым-Юртом, в октябре 99-го. Одна из наших разведгрупп попала в окружение. Моя группа должна была оказать ей помощь. 

Переправились через Терек, вышли к хребту, по вершине которого растянулась линия обороны боевиков. Их, как оказалось, отвлекла на себя группа, находившаяся в окружении. Я попытался связаться с ней по радио, но обе радиостанции у них уже были разбиты.

Тогда, на свой страх и риск, подал ребятам сигнал зеленой ракетой, дав понять, что я свой. Они мне тоже зеленой ракетой ответили. Так мы узнали, где они находятся. Тут один из наблюдателей сообщил, что колонна техники боевиков, стоявшая за Толстым-Юртом, начала двигаться в нашу сторону. 

Я вызвал артиллерию, дал ей целеуказание. Били артиллеристы хорошо. Вскоре на помощь подлетели две «вертушки». Колонна «духов» развернулась и ушла, а мы, соединившись с окруженной разведгруппой, вместе вышли к своим. 

Дорога в небо 

Командир той группы нам потом сказал, что мы пришли на помощь вовремя. Задержались хоть на час – им там хана пришла бы, у бойцов оставалось по полмагазина патронов.

В том бою погиб мой друг, старшина-контрактник Игорь Маденов. Ему посмертно присвоили звание Героя России. Похоронен он в Палласовском районе, в поселке Золотари. 

В 2017 году были на его могиле вместе с Героем России Дмитрием Воробьевым, также служившим в нашем батальоне. Там возле школы установлен бюст Игоря...

 

Прочитать ещё

Ставшая хрестоматийной фотография «Наступающие под Сталинградом советские войска: «Катюши» и танки Т-34» сделана известным фотокорреспондентом газеты «Правда» Александром Устиновым. Это фото наверняка знакомо тем, кто интересуется военной историей, однако немногие знают, на каком именно автомобиле смонтирована установка БМ-13.
Многие участники великой битвы, оставшиеся в живых на войне, сегодня уже не с нами...героическое поколение уходит, Но мы никогда не забудем того, что они сделали для нас. В Музее Героев Советского Союза и России есть уникальное фото – Василий Петрищев, ветеран, участник Сталинградской битвы, преклонив колено, целует знамя 960‑го стрелкового полка на Мамаевом кургане. Что знаем мы об этом бойце? Как сложилась его судьба, выяснил наш военный обозреватель Александр Фолиев.