Бои в донских степях
...Мой отец Чернов Василий Григорьевич родился в 1911 году в хуторе Ветютнев Фроловского района Сталинградской области. Война для него, лейтенанта запаса, началась с обороны Крыма, кровопролитными боями 1942‑го под Керчью. От его стрелковой дивизии – а это около 10 тысячи бойцов – тогда осталось человек триста…
Потом было переформирование, после чего в составе 823‑го полка 302‑й стрелковой дивизии 51‑й армии отца направили на Сталинградский фронт, его дивизия держала оборону у донского хутора Пады.
Взвод отца располагался на правом фланге полка. Ему пришлось принять на себя напор основных сил противника, переправившегося через Дон и рвущегося к Сталинграду. После двух отбитых атак во взводе осталось всего семь человек, в другом – три красноармейца с противотанковыми ружьями. В роте из офицеров остался один отец, он и принял командование на себя.
Потом были другие ожесточенные вражеские атаки, дело доходило до рукопашной… Вот такими были первые дни Сталинградской битвы для Василия Чернова.
Василий Чернов (сидит слева) с товарищами вначале Великой Отечественной войны.
На огневом рубеже
После боев за деревянный мост через Сал доукомплектованная 302‑я стрелковая дивизия, с жестокими боями с противником отступала к Сталинграду. Осенью 42‑го ее бойцы вели ожесточенные оборонительные бои на подступах к Котельниково.
51‑я армия задержала противника в этом районе и нанесла ему существенный урон в живой силе и технике. И все‑таки железнодорожную станцию Котельниково пришлось оставить…
В середине ноября 1942‑го войска Сталинградского фронта перешли в наступление. Его ударные группировки наносили два удара: на правом фланге силами войск 64‑й и 57‑й армий, а на левом – 51‑й армии. Ее 126‑я и 302‑я стрелковые дивизии, взаимодействуя с танковыми частями, пошли на прорыв немецкой обороны, и 20 ноября ударные группировки прорвали ее на всех участках наступления. И совместно с войсками Донского фронта окружили немецкую группировку вместе с 6‑й армией Паулюса.
Чтобы ее деблокировать, немцы создали ударную группу под Котельниково.
Ее командующий генерал-фельдмаршал Манштейн решил прорвать окружение ударом на узком участке вдоль железной дороги «Тихорецк – Сталинград».
Наступление Манштейна началось утром 12 декабря 1942 года. Противник прорвал оборону в полосе 302‑й стрелковой дивизии у полустанка Курмоярского. Части дивизии отошли на рубеж: станция Чилеково – Небыково – совхоз Терновый.
Бой против Манштейна
В конце декабря 823‑й полк подошел в район железнодорожных станций Чилеково и Гремячий. Рота, в которой был взвод отца, расквартировалась на ночлег в хатах станции Чилеково. А наутро она заняла боевую позицию недалеко от самой станции.
Немцы навалились всеми силами – авиацией, танками, артиллерией, пехотой. Атаку за атакой отбивали наши солдаты.
Но несли большие потери и отступили, чтобы не потерять всех. Ведь за ними уже наших позиций просто не было... В том бою мой отец был ранен автоматной очередью – в ногу и в грудь чуть выше сердца. Он упал на заснеженную землю. Очнулся. Вокруг – десятки убитых.
А в его сторону идут два немецких танка, из башни одного вылезают два солдата, один с биноклем смотрит вглубь нашей обороны, а второй из автомата добивает наших раненых.
И мой отец видит, что тот целится прямо в него. Раздалась автоматная очередь. Но каким-то образом пули прошли мимо.
Когда танки уехали, выяснилось, что живы мой отец и еще один солдат – тот подал голос и попросил... закурить.
Отец ответил, что папиросы у него в левом кармане, но он не может их достать, так как рука не слушается.
Тогда боец, тоже тяжело раненый, сумел подползти и достать папиросы.
Оказалось, солдат увидел, что мой отец живой, шевелится. Только он хотел его окликнуть, как появился немецкий танк и фашист выстрелом из автомата еще раз ранил бойца в живот. А отцу-то казалось, что немец целится в него…
Добраться до своих
Когда стало темнеть, раненые бойцы решили ползти в сторону своих. С трудом добрались до железной дороги, и там в будке обходчика легли передохнуть.
Отец понял, что они находятся у станции Чилеково, где они перед боем квартировали.
И у него возникла мысль: попытаться доползти до хаты, где они были на постое: может, добрые люди помогут раненым. Иначе их ждет верная смерть от холода и ран.
Отец стал говорить об этом своему товарищу. Тот, раненный в живот и ноги, истекал кровью и уже мало что слышал. Отец начал его тормошить. Тот стал громко кричать, что не может дальше ползти и будет умирать здесь.
Крик услышал немецкий солдат – зашел в будку, осветил их фонариком, наставил автомат: «Хенде хох!»
Оба красноармейца лежали на земле в крови от ран и им уже было все равно – пристрелит их фашист или нет... А тот посмотрел на них и... ушел.
Отец решил ползти один и привести подмогу. Ночью, в мороз, с тяжелыми ранениями,он каким-то чудом добрался до той самой знакомой ему хаты. Постучал. И ему открыли – свои!
Александра Цыганкова спасла лейтенанта Чернова от верной гибели.
Спасла от смерти
Вышла девушка, которую он запомнил перед боем. Она побежала за помощью к соседке, вдвоем они переодели отца в гражданскую одежду брата, перебинтовали, взяли санки и привезли раненого товарища отца. Но, к сожалению, спасти его не удалось – он умер на следующий день…
Девушка эта, Александра Цыганкова, до войны училась в Сталинградском мединституте.
А когда утром на станции появились немцы, она, чтобы защитить раненого, назвала его своим братом и рассказала, что он пострадал при авианалете.
Повезло, что та девушка и мой отец оба были черноволосыми и чем‑то походили друг на друга, им вроде поверили. Но через несколько дней в хату пришел немецкий офицер с двумя солдатами.Стал допытываться: «Это русский солдат?» Александра стояла на своем – мол, брат. Но офицер заорал: «Врешь, сволочь, это солдат!». Они попытались стащить отца с кровати. Тогда Александра вскочила и крикнула: «Расстреляйте меня на месте, но я от своего брата не откажусь!»
Как бы дальше дело обернулось, неизвестно, но началась бомбежка, загрохотали залпы орудий – наши пошли в атаку. Одна бомба разорвалась совсем рядом, ударной волной выбило окна и дверь. Немцы выбежали из хаты.
И тут отец через разбитые окна услышал голоса товарищей из своей роты! Его нашли, забрали в полевой госпиталь.
Спасительницу Александру определили сначала на солдатскую кухню – накормили, напоили. После этого девушка пошла в госпиталь помогать нашим раненым.
А там мой отец еще раз чуть не оказался на том свете. Не подавал признаков жизни, его вынесли в холодный коридор и только спустя время заметили, что раненый шевелится – позвали врачей и спасли…
Потом отца перебросили в глубокий тыл в один из госпиталей города Чкалова (ныне Оренбург). После лечения осенью 43-го он был комиссован и вернулся домой во Фролово.
***
После войны отец долго искал свою спасительницу и нашел! В начале 50‑х они встретились в Сталинграде!
Мои родители всю жизнь дружили с Александрой Ивановной Цыганковой, бывали у нее, она также приезжала к нам. Отец называл ее сестрой.
Мой папа, Василий Чернов, прожил после Великой Победы 30 лет. Он ушел из жизни в 1975 году. Его нет с нами уже 45 лет. Но я знаю, что у Александры Ивановны были брат и сын. Может, живы их родственники. Пусть они знают о героическом поступке Александры Цыганковой в годы войны.
