Против Гота
28 июля 1942 года на помощь Сталинграду с Дальнего Востока срочно прибыли 18 воинских эшелонов – 126-я стрелковая дивизия, возглавляемая полковником Владимиром Евсеевичем Сорокиным.

Комдив Владимир Сорокин
Находясь в составе 64-й армии генерала Шумилова, 5 августа дивизия заняла оборону на участке Капкинский – Абганерово шириной 12 км. Здесь из района Котельниково к Волге рвалась 4-я танковая армия генерала Гота. 25 суток дивизия успешно отбивала бешеные атаки фашистов. Но самое тяжелое испытание выпало на 29 августа.
Создавшаяся обстановка угрожала 64-й армии окружением. Командование приняло решение: чтобы не дать противнику возможности взять Сталинград с ходу, требовалось сократить протяженность обороны, сделать ее надежной, плотной. Для этого необходимо отвести армию на новый, заранее заготовленный, оборонительный рубеж. Для прикрытия организованного отвода была выбранa именно 126-я дивизия, потрепанная, но наиболее стойкая.
Прикрытие… Значит, бой будет неравным. Иным он и не бывает, если прикрытию, во много раз уступающему противнику по силам, средствам, ставится единственная задача: задержать врага хоть на несколько часов. Погибнуть в заведомо обреченной на поражение схватке, но задержать…

Гот для генерального сражения сосредоточил против 126-й основные силы – пять дивизий (две пехотные, две танковые и одну моторизованную). 29 августа на рассвете после мощной бомбежки и ураганной артподготовки два танковых клина набросились на позиции 126-й дивизии. За ними, как на параде, шли цепи пьяных головорезов.
Сорокин доложил Шумилову о небывалом по мощности наступлении. В ответ услышал: «Держись! Час продержитесь – хорошо, два – еще лучше, а три – вам при жизни поставим памятник».
Первый натиск отбит. Потеряв 30 танков, противник отошел. Примерно в 10 часов последовала еще более мощная атака. Наши подразделения несли большие потери. Но и второй танковый удар был отбит. Только силы дивизии уже были на исходе. Обещанная помощь артиллерией и авиацией не пришла – положение 62-й армии еще хуже.
Истекая кровью
Противник вводил в бой новые и новые силы, но 126-я, не получив усиления, истекая кровью, все-таки держалась. Казалось, воины, вросшие в землю, нашпигованную железом и свинцом, сами стали железными. В 14 часов 30 минут начался третий штурм – уже полуразрушенных позиций и командных пунктов. Свыше сотни танков прорвались через передний край. Из них 30 с пехотой ринулись на штаб.

Нависла угроза его окружения. Против горстки защитников штаба враг бросил десятки самолетов. Они разрушали блиндажи, расстреливали последних артиллеристов. Танки, подойдя вплотную к блиндажам, расстреливали людей в упор, давили гусеницами. Блиндаж комдива был разбит прямым попаданием. Сорокин, тяжело раненный и потерявший сознание, попал в плен. Даже после гибели штаба раздробленная на мелкие группы дивизия продолжала упорно сопротивляться, по приказу отходя на рубеж к реке Червленой. Поставленную задачу дивизия выполнила. Повторив бессмертный подвиг панфиловцев под Москвой, в составе целого соединения ценою больших потерь она задержала чудовищный таран 4-й танковой армии Гота, исключила опасность окружения 64-й армии и лишила противника возможности захватить Сталинград с ходу через Красноармейск и Бекетовку.
Что было потом с Сорокиным? Концлагерь, освобождение, допросы... Он получил медаль «За оборону Сталинграда» и орден Ленина. Умер в 1985-м. Похоронен рядом со своими солдатами, в поселке Привольный Волгоградской области. На граните золотом выбито: «Почетный гражданин села Абганерово Сорокин Владимир Евсеевич». А главная улица поселка носит имя комдива...

Справка "СП":
Сам Петр Войцехович Филютович родился 17 июня 1922 года в Сталинграде. После окончания средней школы поступил в Сталинградский медицинский институт.
Со второго курса ушел на фронт санинструктором. Свой боевой путь начал с обороны родного города. Вынес с поля боя 17 тяжелораненых бойцов и командиров (11 из них – в ходе Сталинградской битвы). В конце войны стал сотрудником газеты 126-й стрелковой дивизии «Красный воин». Победу встретил в Польше.
После войны работал на строительстве Волжской ГЭС, в Волжском филиале института «Резинопроект». Автор нескольких книг – «Трудный орден комдива. Осколки», «Степной бастион», «Надломленная березка», «С любовью и тревогой» и других.

– Все самое важное в моей жизни связано со 126-й дивизией, с 366-м стрелковым полком, в котором я служил, – рассказывает ветеран. – Мне больно было, когда наши люди гибли и так же больно от того, что сейчас не могу связаться с моими оставшимися боевыми друзьями. В этих папках – письма однополчан. В них рассказы об их жизни после войны, фронтовые воспоминания. Многие письма я использовал при работе над книгами и при этом обязательно указывал, кто автор рассказа о данном событии. Пригодились и мои фронтовые дневники, хотя вести их было опасно. Существовало дурацкое распоряжение, запрещающее делать такие записи. А как можно военному корреспонденту работать в таких условиях? Поэтому писал урывками, причем шифром. В поздние годы страх все равно оставался. Пишу, пишу книгу и брошу. А вдруг обвинят в чем? Тем более что отца расстреляли как врага народа… Рад, что смог рассказать о том, что волновало, чем мы жили. Молодые должны знать правду о нашем поколении.
***
Уж семьдесят минуло, канув в Лету,
А в снах ночных и в памяти он свеж –
Кромешный ад, что тряс тогда планету,
Кровавый абганеровский рубеж.
Сюда пришли, тревоги зову внемля,
Сибиряки с желанием одним.
Они по грудь зарылись в нашу землю:
– Умрем, но Сталинград не отдадим!
Они внесли свою большую лепту.
Сдержали слово, хоть и полегли.
Через Красноармейск, через Сарепту
прорваться в город танки не смогли.
Вы – сталинградцы. Истина святая.
И город мой стал родиной для вас.
Бессмертье ваши души обретая,
На запад шли за нами как запас.
Они в Крыму, в Литве, вблизи Саур-могилы
И в Данциге, у Вислы у реки –
Везде, где иссякали наши силы,
Вставали в поредевшие полки.
Что нет в живых сибиряков – не верьте.
Равняться мы обязаны на них.
Их даже души не подвластны смерти.
Во всем поддержат павшие живых.