Война в горах Афганистана

Первая кровь

Это сейчас Валерий Борисович охотно делится воспоминаниями о годах службы, проведенных им в Афганистане. А тогда, вернувшись из длительной командировки на Родину, долго он не мог об этом говорить, рассказывать.

В конце 1979 года зам командира батальона Валерий Гаркинов служил в Среднеазиатском военном округе, в отдельном горном мотострелковом полку специального назначения, прикрывавшем советский Памир со стороны Афганистана.

- Сразу же после Нового года, - вспоминает Валерий Борисович, - нашему полку был дан приказ перейти советско-афганскую границу. Силами трех мотострелковых батальонов, при поддержке артиллерии, через Памир вышли в Афганистан, совершив на машинах БМП-1марш протяженностью более тысячи километров по самой высокогорной в мире дороге. (Позднее по этим же тропам ходили караваны с оружием для душманов). Шли в направлении на Файзабад, областной центр Афганистана.

К нам прилетел тогда министр обороны СССР маршал Сергей Соколов, он лично сопровождал наш полк. Он был без погон и без знаков различия, просто в форме защитного цвета.

Нам надо было взять под контроль саму дорогу и расположенные вдоль нее старинные крепости. Едва перешли границу - сразу же вступили в бой. Пули цокали по броне наших машин. Уже в том бою были убиты командир одной из рот моего батальона, а также несколько солдат.

Вот так прошла для нас разведка боем.

Ловушки на дорогах

- И в какой ситуации вы оказались в Афганистане?

- Мороз ночами доходил до минус пятидесяти, но мы спали, сидя в машинах – ничего другого у нас не было. Даже палаток, только газетами нас регулярно снабжали – а в советских газетах писали тогда, в основном, лишь о культурной помощи СССР Афганистану. О военных действиях рассказывалось очень мало.

Потом уже мы рыли ямы, накрывали их тентами от БМП. Под ними стояли патронные ящики, да лежал один рваный матрас на пятерых. Вши кишели у нас. Только спустя полгода платки привезли, кровати, для офицеров – сборно-щитовые домики. Баню мы себе построили.

- Как часто были на вас нападения?

- На сам наш лагерь – очень редко. А если и бывали, то обстрелы, в основном. Нам удалось найти контакт с местными властями, с губернатором провинции и с некоторыми басмачами, включая и их главарей. Некоторые из них перешли потом на нашу сторону.

Мы предупреждали местных жителей, что если они станут душманов укрывать, то по их кишлакам будут нанесены артиллерийские удары. Правда, никогда они не говорили нам, где басмачи скрываются.

Отстрелявшись по нам, душманы обычно затем уходили, прямые боестолкновения бывали очень редко. Хотя пару раз дело доходило до рукопашной, когда приходилось «помахаться» с душманами.

Зато мины они часто на дорогах ставили. У нас аммонал был в мешках – мы ведь дороги там прокладывали, грунт взрывали. Так они на эти добытые ими мешки с аммоналом ставили их деревянные мины. Страшное дело – если обычной противопехотной миной солдату может только ноги оторвать, то от такого взрыва у наших БМП аж траки во все стороны летели.

Еще они придумали своеобразные ловушки – вставляли во взрыватели мин войлочные прокладки, и срабатывали они поэтому не сразу, а только по третьей-четвертой машине, проехавшей мину - когда мы уже думали, что дорога свободна…

Я и сам подрывался однажды на мине - летел с брони, как ласточка, разве что крыльями не махал.

- Вы ехали, насколько понимаю, на броне машины?

- Да, там мало кто ездил внутри БМП. Если, находясь внутри машины, подорвешься, то это верная смерть.

Один шаг до гибели

- Когда разведка обнаруживала где-либо в окрестностях скопления душманов, на два-три дня мы уходили – как правило ночью - в рейды по тревоге. Предварительно попрыгаем на месте, проверим, чтобы нигде ничего не звенело. Все были без знаков различия. Бронежилетов в то время у нас еще не было, были в простых спасжилетах. Шли с полной выкладкой, всё на себе несли – и минометы, и боеприпасы, и еду. Ночью, бывало, буквально на ощупь шли по горам. Дорога скользкая, а рядом – пропасть, глубиною километра в полтора.

А дальше - перестрелки, раненые, пленные, убитые…

Вернувшись из рейда, занимались обычной боевой и политической подготовкой.

- Валерий Борисович, что на этой войне было самым тяжелым для вас?

- Сама война – лишь десятая часть трудностей, а остальных девять десятых – быт, неустроенность жизни при постоянном напряжении и ожидании тревоги. Бывало, лежишь в палатке, а над головой вдруг пуля просвистела. Если бы в этот момент приподнялся, то был бы уже трупом.

Бывали и трагикомические случаи. Нас как-то десантировали в кишлаке, где находилась банда, а впереди нас шел другой батальон. Так они взяли и взорвали там дорогу, чтоб басмачи следом за ними не прошли! Остался только узкий выступ на скале, по нему нам и пришлось идти, прижимаясь к скале. Когда прошли этот участок, начали вспоминать, кто там и как по нему шел, и многие нервно смеялись в связи с пережитой опасностью…

Помню, как в батальон к нам приехал военный журналист, капитан первого ранга Тимур Гайдар, отец будущего премьер-министра России. Сутки он был вместе с нами, в рейд с нами ходил, и в «Правде» потом была большая статья про наш полк.

Нам говорили – нужна высота…

- Расскажите про бой, который запомнился больше других.

- Была там интересная высотка, «зуб» мы ее называли, на ней душманы закрепились очень цепко. Нам надо было захватить эту высотку. Операция мощной была, нашему полку для усиления придали артиллерийскую бригаду. Работала и авиация, одних вертолетов – штук тридцать кружило.

Два дня брали эту высоту. Мы в них стреляем, а они не падают! – обкуренные были, видимо. В подобных случаях бывало даже жутко. Попытались их окружить, наконец, но они где-то лазейку нашли и ушли через нее.

Вот так одно и то же место брать приходилось, бывало, по несколько раз в квартал: мы их прогоним, а они опять туда приходят!

- Валерий Борисович, и когда вы вернулись в родную страну?

- К началу 1982 года вышли из Афганистана по замене. Вышел я из Афганистана в звании майора и с шестью боевыми наградами. В том числе – с двумя орденами Красной Звезды и с медалью «За отличие в воинской службе» первой степени. А сам наш 682-й отдельный мотострелковый полк был награжден почетным вымпелом «За мужество и воинскую доблесть, проявленные при выполнении специальных заданий правительства». Но и потери у нас были большие, в одном только моем батальоне за два года пребывания в Афганистане - около девяноста человек убитыми и ранеными.

Вернулся я в СССР с ранением, контузией, с тифом и с гепатитом. Жена меня потом долго выхаживала…

Затем в Волгограде служил и в Германии. На пенсию ушел в 1990 году, но занимаюсь постоянно общественной работой. Стал, в том числе, одним из основателей Волгоградской региональной общественной организации «Боевое братство», вхожу в состав Общественной палаты Волгограда.